Итак, из щенка нужно еще вырастить Это - настоящую собаку.
читать дальше
А мы и росли. Ели в положенные часы кормежки (бойкотируя ненавистную морковку), оставляли лужи и кучки, влезали везде, где только можно... Помню, что, помимо зелени, Аргоша не очень охотно ел и творог, всему предпочитая мясо (не дурак!). Когда он впервые получил маленькую (с палец) косточку, он вцепился в нее изо всех своих силенок с воплями. Я никогда больше не слышала такого (и от него тоже). Это было отрывистое высокое "Вау, вау!" Он слопал ее всю, целиком! С тех пор он частенько получал на десерт косточки (чаще сахарные), сырые, разумеется. С возрастом ему стали давать и вареные, но от них собаке мало пользы. Сырые он съедал целиком, перемалывая их мощными молярами (коренными зубами). Обычно Вошка устраивался с косточкой где-нибудь на половике и свинячил там в свое удовольствие. Переместить его, конечно, не было никакой возможности (для всех, кроме меня). Разумеется, все это уже относится к взрослому Вошке. Мы убедили его грызть кости на своей подстилке (хоть свинюшник будет в одном месте). Проходить близко от кости не рекомендовалось, а уж отобрать у него мосол тем более не стоило рассчитывать. Рычал и кидался, невзирая на личности.
Интересно, что если я подходила и хватала кость у него из-под носа резко, как посторонний, то тоже могла схлопотать на общих основаниях (а на провокации ногой Вошка реагировал еще быстрее и яростнее). Но если я наклонялась и говорила: "Дай!" - кость уступалась мне беспрекословно. Без этого "Дай!" - без слова - я, как хозяйка, для него не выделялась из общей массы. Вошку вообще можно было удержать словом, но ни в коем случае не силой.
"Косточка" была одним из самых любимых наших слов. Я и сейчас вижу, как после еды, вылизав миску по краям и оставив на дне одну ложку каши "для Маврика" (или Мурзика), Аргоша поднимает голову и заглядывает за угол кухни, на мойку, туда, где обычно ожидает его десерт: проверяет, там ли она. "Косточка?" - говорим мы, и голова наклоняется в одну сторону; "Косточка", - в другую. Он берет ее аккуратно клычками (если ребро) или молярами (если большая) и целеустремленно несет на место. Правда, в последнее время с косточками дело обстояло все хуже и хуже, видел он их все реже, и даже слово это стало у нас запретным: зачем дразнить собаку? Дразнить можно, если потом все-таки дашь вожделенное лакомство или игрушку, а так...
Но это все потом. А пока... Около 6 часов утра щенок начинает возиться на своей подстилочке. Скоро он протопает на середину комнаты. Мне лучше опередить его. Вскакиваю с постели, хватаю проснувшегося Аргошу, накидываю пальто, ноги - в сапоги и - на улицу. Март месяц, между прочим. Еще снег.
Пару минут малыш переваливается по снегу, оставляет лужицу и кучку ("хорошо, Аргоша, хорошо!"). Вновь его под лапки (под задние и передние - не под брюшко!) и домой. Холодно, между прочим. Но сегодня хорошо - успели.
Дома щенуля отправляется в комнату, а я - на кухню: готовить I завтрак. Он в это время требовательно тявкает и ломится в закрытую дверь. Но это не крик голодающего желудка, нет - Аргоша хочет гулять свободно (и желательно возле меня). Никогда за всю свою жизнь Вошка не требовал еды. Он не гавкал, не скулил, не гремел миской, как делают многие собаки. Пару раз, когда мы сознательно "забывали" его накормить уже во взрослом состоянии при одноразовой кормежке, он просто приходил к кухне и молча сидел там в темноте.
Но вот я приношу ему мисочку с завтраком ("Арго, ко мне!"), и собака кидается ко мне со всех ног... Как бы не так - он вовсе не к мисочке направляет свои громадные для его роста лапищи, он хочет играть, общаться! Вот, наконец, миска замечена и ее содержимое обследовано. Щенок утыкает нос в овсянку и чмокает... Слава богу, сегодня он съел все! А мог и не съесть. Мы не делаем из еды культа.
Какая прелесть, какое чудо - это я понимаю теперь - собака - не "пищевик"! Собака, для которой высшая награда - не кусок в моей руке, а просто моя рука, собака, которая бежит именно ко мне, а не к колбасе, что я держу. У меня было это чудо - мой Вошка.
После еды он своей грязной мордочкой (ее мы тут же вытираем тряпочкой и тихо радуемся, что он не терьер) лезем играть. Он нападает на мою руку, кусает за ноги, переворачивается вверх набитым животиком. А вот этого уже не надо. После еды играть нельзя - надо тихонько полежать. Попробуй, объясни ему! И я сижу с ним, и глажу, и позволяю ему оттачивать зубки на моих пальцах. К тому же у нас не много времени: минут через 5 - 10 мне уже пора вновь накидывать пальто. Щенок, к сожалению, устроен по принципу дождевого червя: все, что входит через ротовое отверстие, выходит с противоположной стороны через весьма краткий срок. Итак - вперед, на улицу!
А вот теперь основные обязанности "мамы-кормилицы" закончены: дитя накормлено и выгуляно. Теперь дитя желает играть. И оно это делает. Игрушек у него, конечно, достаточно: резиновые (есть поросенок, черепаха и любимый бегемотик) пищалки, палочки, кусок мела и древесного угля, меховушки (их так интересно терзать!).
И есть самая лучшая игрушка - живой котенок! Мы завели Мурзика II после того, как пропал наш первый замечательный Мурзик. Этот, второй, был сорванец. Драл диваны и лазил по шторам. К моменту появления у нас Аргошки бандюге исполнилось месяца 3. Поначалу я опасалась, как-то они уживутся, даже у Меньшикова консультировалась. Но он сказал, что котенок - это хорошо, они будут играть.
И они действительно играли! Но игры кошки и собаки уже описаны К. Лоренцом - не буду повторять. Хотя Аргошка скоро перерос своего приятеля, он все равно по сравнению с этим прохиндеем выглядел доверчивым лопухом. Если нам приходилось оставлять этих друзей в доме одних, их закрывали по разным комнатам, а то можно было не узнать квартиру.
Привязанность к Мурзику у Вошки осталась на всю жизнь. Уже после того, как нашего кота убили, достаточно было показать на кого-нибудь и сказать: "Вон у него Мурзик!" - как Вошка с лаем подпрыгивал, стараясь разобрать, где там на руках у человека сидит его друг.
Поиграв с котенком (что сильно облегчало мою жизнь), малыш уставал и, сделав очередную лужу - я ждала этого момента наготове и иногда успевала вновь вытащить его на улицу - засыпал, приткнувшись где-нибудь. Я относила его на место ("Место, Арго!") и получала с полчаса передышки до тех пор, пока все - лужа, кормежка, лужа, игра, лужа, сон - не начиналось сначала.